Почему мне есть, что вспомнить и рассказать, почему я это делаю? Карьера строителя в широком понимании профессии сложилась вполне удачно. Вехи моего профессионального роста в строительстве складывались удачно и главное разнообразно:

• от мастера и прораба, ПМК-78 треста 49 Главзапстоя Минстоя СССР до главного строителя Гатчинского ССК;
• от директора по строительству объединения совхозов Гатчинского района до главного инженера Леноблагростроя;
• ЛЕННИИЭП. Участие в создании научной базы для внедрения фибробетона в строительстве;
• проектирование и производство тонкостенных пространственных конструкций, полученных методом погиба свежеотформованной фибробетонной смеси;
• активная предпринимательская деятельность с созданием собственных предприятий по проектированию и гражданскому строительству;
• проектирование и производство сталефибробетонных банковских хранилищ;
• реставрация и ремонт фасадов в исторической части СПб с использованием изделий архитектурного декора собственного производства;
• фонд «Благовещение» в роли технического заказчика воссоздание памятника Собор «Благовещения» г. Шлиссельбург. петровских времен федерального и всемирного значения (ЮНЕСКО).

Главный строитель Гатчинского ССК. 1974-1980

Создавались крупные животноводческие комплексы. Решалась застарелая проблема обеспечения населения мясной и молочной продукцией. Мне посчастливилось с нуля создавать поточное производство и строительство сельскохозяйственных сооружений широкой номенклатуры по технологии ведения работ домостроительных комбинатов на территории Ленинградской области.

Задача для строителей архисложная в условии отсутствия пригодных дорог и подъездов для тяжелого транспорта, кадрового голода, грузоподъемной техники и т.д. и т.п. Работа и должность главного строителя комбината – не сахар, кто это вкусил сам, знает, что это за подарок. Предвидеть всю сложность и степень ответственности при назначении на должность я просто в то время не мог. Как я помню, настроение было пан или пропал. Не пропал.

 

Директор по строительству объединения совхозов. ОКС. 1980-1986гг

Далее организация капитального строительства на территории Гатчинского района Ленинградской области в системе Минсельхоза РФ в должности заместителя директора по строительству объединения совхозов. Теперь это функция технического заказчика. Финансирование, планирование капитальных вложений, комплектация оборудованием, планирование проектной и подрядной деятельности, освоение проектных мощностей построенных объектов.

Почему я оказался на этом фланге организационной структуры строительной системы? Как говорят «наелся», мягко сказать, недостатками службы заказчика по горло, разгребать которые вынуждены потом все, в том числе и подрядные организации. Расчищать завалы дело неблагодарное. Круг профессионального общения сложный и порой непредсказуемый. Для всех хорошим никогда не будешь. Это опять работа на прорыв. Или пан или пропал. Не пропал.

 

Главный инженер Леноблагростроя. 1986-1990гг

Далее мой профессиональный опыт обогатился при организации строительных кооперативов во всех районах Ленинградской области в должности начальника отделы Леноблагропрома, а затем – главного инженера вновь созданного Леноблагростроя Минсельхоза РФ. Задача была – увеличить объемы подрядной деятельности капитального строительства, которых явно не хватало для развития сельхозпредприятий.

Мое предложение – о создании параллельной существующей системе государственного подряда второй кооперативной системы подрядной деятельности – было принято далеко не всеми. Надо отметить, что партийные и государственные органы в то время к кооперативам относились крайне настороженно, так как это не было государственной собственностью и контролю и управлению слабо поддавалось.

Пригодился ранее накопленный опыт создания сети ПМК в Гатчинском ССК. Опять, рискуя сломать голову, попал в положение пан или пропал. Все получилось. Не пропал. К сожалению, развал СССР, ликвидация министерств и их структур на местах привели к приватизации созданных мощностей и слому самой сути кооперативов.

Наступили лихие девяностые. Начался поиск себя в новых условиях. Перечисление событий моей предпринимательской деятельности – это калейдоскоп и займет много времени. Я благодарю судьбу за предоставленную возможность жить и творить, полагаясь только на себя.

Я успел, как предприниматель, организовать несколько производств:

• банковых хранилищ до 11 категории устойчивости ко взлому;
• несъемной опалубки для монолитных бетонных конструкций;
• пуленепробиваемых перегородок для банковских структур;
• фибробетонного архитектурного декора для реставрации и ремонта зданий в исторической части Санкт-Петербурга;

В разное время я, по необходимости, создавал фирмы по широкому кругу инжиниринга строительной деятельности. Не все получалось и не всегда удавалось претворить задуманное в жизнь. Много было сделано ошибок, но и получилось тоже немало.

Если подвести итоги бурного переходного времени от государственной собственности на средства производства на капиталистический уклад производственной деятельности, то я на собственном опыте без сожаления принимаю второе. С горечью приходится говорить о времени безвластия государства, когда «крышалово» определяло судьбу предпринимателя, когда «кидалово» безнаказанно захватывало людей в криминальную воронку, «откаты» закрывали рынок, маячил «рэкет», когда бессилие честного предпринимателя ломало его судьбу. Все это было в разной степени и со мной.

Но, несмотря на все тяготы, лишения и опасности для предпринимателя, я не считаю эти годы потраченными без пользы. Организовывались рабочие места, снималось ощущение полной безысходности. Эти годы научили меня полагаться во всем только на себя и отвечать за все самому.

 

Производство архитектурного декора. 2000-2015

В течении ряда лет я публиковал статьи в журнале «Зодчий», где делился опытом применения навесного фасадного декора в Санкт-Петербурге, активно участвовал в тематических семинарах, связанных с реставрацией. Производство фибробетонных изделий длительное время располагалось у меня на базе завода ЖБИ Министерства обороны в поселке Войсковицы. Завод, увы, в 2005 г. обанкротился. Мое производство повисло в воздухе.

При реставрации дома на углу Невского и Литейного проспектов по адресу Невский проспект, 49 возникла необходимость воссоздания утраченных карнизов из природного камня. Технически выполнить в историческом материале с вылетом до 1,2 м карнизы не предоставлялось возможным. Карнизы со временем при пожарах и текущих ремонтах просто срезали.

Волынов Леонид Константинович, директор ЗАО «Ремфасад», предложил мне свою базу в районе метро Чернышевская для изготовления фибробетонных изделий. Впервые в практике реставрации в СПб были выполнены навесные тонкостенные пространственные карнизы из фибробетона.

Невский проспект, 49

 

В 2002-2003 гг. 100% декора лицевого фасада в зимнее время было воссоздано на историческом фасаде по стене из монолитного бетона. В немалой степени это заслуга архитекторов АРМ «Вега» и ее директора Шаровой Елены Алексеевны. В настоящее время творческое сотрудничество с АРМ успешно продолжается.

Мичуринская улица, 6

Порталы коттеджей Константиновского дворца

В центральной исторической части Санкт-Петербурга благодаря сотрудничеству с ЗАО «Ремфасад» часто применялась моя технология навесного фибробетонного декора. К большому сожалению, и эту производственную базу при ЗАО «Ремфасад» на территории Минобороны постигла та же печальная учесть. Продажа территории под застройку. Опять мое производство декора повисло в воздухе.

 

Пулковские высоты

Прогуливаясь по парку на территории Пулковской обсерватории в период активного цветения роскошной сирени, я обратил внимание на плачевное состояние балконов ведомственной гостиницы. Спросил у первого прохожего, как давно наблюдается их аварийное состояние. В разговоре я высказал мысль о возможности реставрации балконов. Меня практически под ручку привели к заместителю директора обсерватории.

Осмотрев позже еще раз эти балконы вместе с директором гостиницы, я предложил свои услуги при условии предоставления помещений для производства и офиса. Мои условия были приняты. Так в третий раз я поменял и место производственной базы и свой юридический адрес. Но это не главное.

При обследовании и демонтаже плит балконов было выявлено полное отсутствие ее работоспособности. Материал плиты представлял собой деструктированный бетон на кирпичном щебне. В качестве арматуры использовались листы просечки после штамповки металлоизделий. При прочих условиях балконы были аварийны и подлежали срезке.

Мной был применен первый и похоже последний метод воссоздания исторических балконов. Суть в том, что 70% нагрузки от веса конструкции балкона переносится на вновь создаваемые консоли, которые декорируются тонкостенными рубашками из фибробетона. На раму, ослабленную глубокой коррозией, оставалась только полезная нагрузка.

 

На стене под рамой устанавливалась пластина толщиной 10 мм, которая распорными анкерами крепилась к расчищенному и обследованному участку фасада. Далее временно подвешивался элемент низа балкона. К пластине приваривался кронштейн из спаренных квадратных профилей 90х90х4. На кронштейн надевалась рубашка декоративной консоли. Таким образом, весь вес геометрии балкона передавался на новые консоли. Проект воссоздания балконов АРМ «Вега»

Комплекс «Версаль»

Большим и долгосрочным объектом с насыщенным бетонным декором стал жилой комплекс «Версаль» Лахта в пригороде Санкт-Петербурга. Здесь массово бетонный декор навешивался на тело кирпичной или бетонной стены до нанесения отделочных материалов фасада. Изделия декора как бы «замуровывались» штукатурным слоем. Эта технология навески декора кратно сокращает сроки отделочных работ на фасаде, повышает качество работ и долговечность декора. На комплексе также использовались крупногабаритные изделия, которые существенно снижали материалоемкость конструкции декора и трудоемкость чистовой отделки фасадов.

Пример облицовки мансардного окна готовым крупноблочным фибробетонным элементом декора.

Дача «Воронихина», Каменноостровский, 62

Одним из уникальных по технологии фасадных работ стал объект «Дача Воронихина» на Каменноостровском проспекте. Здесь весь фасадный декор навешен на бетон при наружном утеплении стены. Карниз, балкон, колонны оформлены навесными тонкостенными фибробетонными элементами.

Последние 11 лет я посвятил проектированию и воссозданию памятника федерального значения под защитой ОООН «Юнеско» «Собор Пресвятой Богородицы» города Шлиссельбург.

Памятник времен Петра Первого достался мне в плачевном полуразрушенном состоянии – как итог гонения православия, военных событий, беспомощности и равнодушия местных властей. И опять полной уверенности в возможности воссоздать собор не было. Ситуация пан или пропал повторилась. Не пропал. Воссоздали исторические величие русского народа. Краса и гордость города Шлиссельбург и Приладожья.

Каждый такой объект уникален в силу времени и истории его создания, применяемых в то время технологий в строительстве и в последующей реставрации. В народе воссозданный собор нарекли «Маленькой Петропавловкой».

Собор воссоздается Фондом «Благовещение» под руководством Веселова Геннадия Игоревича, АРМ «Вега» — архитектором Смольниковой Татьяной Леонидовной и ООО «Грант» — Гендельман Александром Олеговичем.

 

Тем, что я смог выжить и не сломаться, достичь поставленных целей, быть нужным обществу, профессии, коллегам, я обязан своим учителям. Если руководитель нашел опору в своем коллективе и построил грамотно взаимоотношение, то он на своем месте и делает свое дело. Это далеко не легко, нужна особая строительная закваска, крепкий стержень в характере, организационные способности и конечно удача. Тогда в тебя поверят, но и недоброжелатели появятся, как же без них.

Первое, что хотелось бы оживить в памяти ‒ это коллег, которые, по сути, сделали мою судьбу, судьбу профессионального строителя.

Второе – это описание событий, тем или иным образом, повлиявшие на меня и мою жизнь.

И третье – небольшие забавные зарисовки, «Заметки со стройки».

Человек, который предопределил судьбу подростка с улицы, бригадир каменщиков Дмитровского строительного управления “ГлавМосстроя” Шупенин… (поиски данных и родственников продолжаются).

«Бугор» (то есть бригадир) Шупенин – мой первый и самый главный Учитель. С ним связаны два года моей трудовой деятельности ‒ с 1962 по 1964.

Так получилось, что в возрасте 12-ти лет летом я уже подрабатывал на стройке. Рядом с домом строился дом для преподавателей Дмитровского строительного техникума. Как-то так получилось, что тройка мальчишек постоянно болталась где-то рядом, а по окончании работ на объекте забиралась на леса для дальнейшего времяпрепровождения. Гонять нас устали и предложили заняться полезным делом: уборкой и складированием кирпича. Так как это действие проходило каждый вечер то утром вызывало уважение работяг. Тогда в дни авансов и получек «старшой» обносил шапку и на добровольной основе в нее клали сколько не жалко и что не жалко. Для нас это дорогого стоило. Теперь «Беломор» и мороженое мы покупали на свои деньги. Родители догадались о моих доходах только к осени. Так прошло два года. Теперь я стал помощником каменщика. Раскладывал кирпич под руку кладчика, подбирал и готовил нужный размер кирпича, подносил инструмент и так далее. Потом меня в 14 лет взяли в штат на неполный рабочий день, и я начал в полной мере осваивать профессию каменщика. И, судя по дальнейшему развитию событий, осваивал достаточно успешно. На третьем году учебы в вечернем строительном техникуме я уже возглавлял звено каменщиков, сам разметку делал, вел кладку углов, простенков, монтаж перемычек. Видимо, потому что мне нравилась моя работа, и потому что у меня это получалось.

Не каждый бригадир возьмет к себе мальчишек послевоенных лет, за которыми нужно приглядывать, толку от которых, как правило, немного, а ответственность большая. И тем не менее, он взял меня к себе в бригаду. Мало того, я помню, как он в дни получки он продолжал пускать по кругу шапку. И рабочие ‒ взрослые мужики ‒ скидывались, чтобы моя заработная плата была сопоставима с зарплатой основных членов бригады. Это первая его заслуга.

А вторая и главная ‒ моя учеба. Но он ей – чуть позже, чтобы не нарушать хронологию.

Ну а пока я – молодой начинающий строитель – активно попадал в разные «смешные» истории.

Думаю, интересно вспомнить, как начиналась моя производственная карьера у бригадира Шупенина. Лето, реконструкция офсетной фабрики в городе Дмитрове. Реконструкция шла без остановки производства. По наружному контуру существующего старого здания возводились новые несущие кирпичные стены с пилястрами для балок покрытия. В это время бригада разбирала старые стены и устанавливала новое оборудование.

Шёл первый месяц моей трудовой деятельности. Поступил раствор на объект, а в это время полил сильный летний ливень. Вся бригада собралась в подсобном помещении чтобы подсохнуть, все насквозь промокли. Заходит водитель самосвала Захар и говорит: “Я поднял кузов, надо его почистить, чтобы остатков раствора не было в кузове”. Желающих не нашлось. Бригадир на меня показывает. Иди.

Я в резиновых сапогах, с большой совковой лопатой забрался на поднятый кузов, оперся на борт и опустил вторую ногу в раствор. В это время вся оставшаяся масса раствора поползла вниз. Вместе с этим раствором я сполз под открытый борт самосвала и провалился в ящик на земле. Как это произошло? Да вот как-то так. Каким-то образом выбрался. С закрытыми глазами по памяти добрался до ближайшей водосточной трубы, которая лила воду с шумом водопада. Кое-как смыл песок и цемент с головы и с лица. И в таком виде появился на глаза бригады.

Сначала повисла мёртвая тишина ‒ еще бы, грязное с ног до головы существо, волосы дыбом с застрявшим песком и цементом. Сапоги наполнены раствором, под спецовкой по спине течет жижа. А потом раздался хохот. Сердобольные женщины меня раздели, отмыли как могли. Посадили в этот же самосвал и отвезли домой.

Вот так произошло мое «крещение» в строительство. Вкус цементного раствора я запомнил на всю жизнь. Помнили и в бригаде об этом событии еще долго и вспоминали каждый раз, когда надо было поднять настроение, посмеяться.

Был там, на этом объекте, по реконструкции офсетной фабрики в г. Дмитрове и второй комичный случай. С одной стороны трагический, а с другой удивительный. Надо было переместить пакеты деревянных настилов лесов с одной стороны здания на другой. Меня отправили зацепить пакет настилов. Эти пакеты были уже обвязаны, так называемыми удавками. Ну, что там оставалось? Вот есть четыре крюка строп башенного крана и четыре петли удавок. Я их надел, показываю рукой «вира», сигнальщик на другой стороне показывает машинисту башенного крана, мол, «поднимай».

Я нахожусь рядом, смотрю, что происходит. И в это время отделяются эти пакеты вместе с частью конструкции лесов. И леса на моих глазах начинают сыпаться. Вместе с ними должен был полететь и я. Высота достаточно большая, метров 10. Внизу бой кирпича, доски, арматура и другой хлам. Я посмотрел туда, куда мне лететь, мне это не понравилось. Но держаться-то не за что было. Попытался ухватиться за ближайшую стойку, которая ещё оставалась в вертикальном положении, и каким-то образом завис. При этом, помню, что руки мои свободно болтались в воздухе.

Сигнальщик, видя всё это дело, поднял панику, народ сбежался, снизу смотрят на меня, а я завис на хлястике телогрейки (!). Телогрейка эта военного образца была. Видимо, закончился срок хранения, и их раздавали в качестве спецодежды. Так вот там был пришит сзади хлястик ‒ это что-то вроде пояска, который должен был плотно прижимать телогрейку к телу. Она поэтому и называлась «телогрейка», а на хлястике закреплена металлическая пряжка, вроде как бы и не крепкая. И сам хлястик ‒ поясочек небольшой.

Я зацепился за крючок, который оставил сварщик, чтобы не держать тяжёлые провода. И вот я на этом крючке и повис. Если бы не моя телогрейка и не этот на славу закрепленный крючок меня или бы в живых не было, или бы покалечился сильно – во всяком случае, моя карьера строителя могла закончиться, практически не начавшись. Вот таким образом ангел-хранитель меня впервые в жизни спас.

А снимали меня так: на крюк башенного крана подвесили ящик из-под раствора, в этот ящик залез один из рабочих, подцепил меня, так с ним мы и спустились.

Итак, шутки в сторону. Я был молодой, активный – надо было двигаться дальше. И главной заслугой Шупенина, за что я ему по сей день благодарен, была моя учеба в строительном техникуме.

Маленькая предыстория: в 1963 году из Германии были направлены к нам демобилизованные офицеры, не имеющие законченного среднего образования. Это были фронтовики, которые получили офицерские звания за воинские заслуги. По возрасту и воинским званиям ‒ это уже не рабочие, но при этом гражданской специальности у них не было. Поэтому в Дмитрове под Москвой, где я родился, была организована вечерняя группа для офицеров, которые днем работали в бригаде Шупенина…, а вечером получали квалификацию техника-строителя.

Вот и я вместе с ними – по настоянию бригадира Шупенина – пошел на вечернее отделение и успешно закончил Дмитровский техникум.

Мало того: на первых двух курсах моя успеваемость была крайне низкой, и стоял вопрос о моем отчислении. Ведь в школе с пятого по седьмой класс я попал в отдельный класс для трудновоспитуемых. Мной не занимались, и я не сильно утруждал себя учебой. Попав в рабочий коллектив, нацеленный на результат: получить знания и специальность, я и свою успеваемость подтянул, и им помогал. Получалось так, что контрольные работы, какие-то другие серьезные задания, постепенно за этих мужиков начал делать я.

На мои успехи в усвоении учебной программы обратил внимание директор техникума Николай Ипполитович Лавренов, конструктор по образованию и талантливый преподаватель.

Он увидел, что я очень легко решаю задачи по сопромату, могу сходу на схеме определить работу всех элементов конструкции, не зная формул. Каким-то интуитивным образом я мог определить, где должны быть дополнительные элементы, как они будут напряжены и еще до расчетов предлагать устройство и положение этих элементов. Откуда у меня это было? Понятия не имею, но таким вот образом я стал «провидцем» в решении задач по сопромату, уже не только уровня техникума, но и по программе института.

По окончании техникума директор привел меня в МГСУ на кафедру строительных конструкций. “Вот этот парень должен обязательно учиться у вас”.

К сожалению, я не смог продолжить обучение в МГСУ, так как решением правительства обязан был отработать два года по специальности и по направлению попал в Трест № 49 Главзапстроя, где в возрасте 17-ти лет начал свою работу мастером. В Гатчине и прошла вся моя основная производственная деятельность, здесь я проживаю и в настоящее время.

Третьим моим учителем был Иван Егорович Васильев, которого я с теплотой вспоминаю тогда, когда мне трудно, когда что-то не получается, когда опускаются руки и не знаешь, что делать.

Этот человек сумел помочь мальчишке (я начал работать мастером в 17 лет) организовать работу таким образом, чтобы мои указания беспрекословно исполнялись. Без него бы это никогда не получилось. А ему удалось создать мою роль и потребность в мастере среди рабочих, которым было по 45-50 лет. Как он это смог сделать? Своим авторитетом и властью начальника участка. Он из меня вылепил руководителя на стройплощадке.

Уже тогда, когда я ушел служить в ряды Советской Армии, будучи младшим сержантом, сержантом, потом старшим сержантом, заместителем командира взвода, я ни разу никого из своих подопечных не наказал. Многие удивлялись, почему? Да потому что, прежде чем отдать приказ, я должен был быть уверен, что он понят полностью в полном (одинаковом со мной!) понимании и будет гарантированно исполнен. В этом и заключается задача командира. Все эти три с половиной года армии вспоминал Ивана Григорьевича самыми добрыми словами. Его не было рядом, но те его наставления, порой строгость, ирония и поддержка, которую он оказывал в начале моей производственной деятельности, оказалась бесценной.

Потом я отслужил 3,5 года в танковых войсках. По окончании службы получил офицерское звание. Вернулся в ПМК 78 треста №49 Главзапстроя и в должности прораба и начальника участка проработал без малого 8 лет.

Итак, отслужил я армии, в 1967 году демобилизовался, получил назначение в трест-49, бригаду и объекты, которые надо строить. А с деньгами тогда туго было. И чтобы дожить до получки, я брал в долг ‒ занимал у коллег по работе. На соседнем объекте работала мастером женщина. Обратился я к ней, говорю: “Так и так, дай, пожалуйста, в долг до получки”. Она отвечает: “Бери. Разберемся потом. Всякое бывает”.

Я в солдатской одежде тогда ходил. А солдатские брюки имели сверху, у пояса, маленький карманчик, «пистончик». Получил я зарплату и засунул её в этот пистончик. Возвращался к себе на объект в кабине самосвала, посадка такая, что колени поджаты. Деньги из кармашка выдавило. Где это произошло и когда, я не понимал. Утром едем на работу в одном автобусе с моей благодетельницей, и я ей говорю: «Слушай, Лида, я родился в телогрейке, а не в рубашке. Представляешь? Я должен рассчитаться с тобой, а деньги потерял». «Как?!». А я лишь руками развожу: «Вот так, не знаю. Потерял, и все».

Приехали на объект, собрал рабочих, говорю: «Так и так, где-то на объекте я потерял свою зарплату. Бутылка с меня. Найдете ‒ хорошо. Не найдете…». Люди начали искать. А сам пошел звонить в контору ‒ нужно было текущие вопросы решать.

Прошло, наверное, часа полтора-два. Возвращаюсь на объект, вижу ‒ никто не работает, все деньги ищут. Но самое интересное тут другое. Утром прошел снежок, такой легенький-легенький, как пух. Припорошил асфальтовую дорогу.

По этой дороге уже прошли 25 человек бригады. Спустя два часа иду и я по этой же дороге. Вернее – бреду, настроение-то у меня никакое. Иду, ногами шоркаю ‒ вдруг задеваю сапогом (я тогда в солдатских кирзачах ходил) комочек. Я снова шорк, глаза вниз ‒ а это моя зарплата! Нашел аж на следующий день!

Едем с работы, я Лидии говорю: «Всё-таки я в рубашке родился, а не в телогрейке. Деньги нашёл, вот, возвращаю долг».

Интересные события развивались на одном из моих первых объектов. Строился жилой 48 квартирный кирпичный дом. Бригада из «взрослых» мужиков не захотела принимать к себе молодых ребят, получивших специальность каменщика и определённые разряды, но только-только закончивших ремесленное училище. И все попытки внедрить этих ребят для того, чтобы они работали по-настоящему вместе, были безуспешны.

И тогда я сделал решительный шаг: разделил фронт работ между основной бригадой и этими ремесленниками. При этом я взял на себя шефство над ними, техническое и организационное сопровождение, чтобы их не забили, не обижали ни раствором, ни кирпичом, ни работой башенного крана и так далее: чтобы у них были равные условия со старожилами.

Поначалу надо мной смеялись, мол, «что там эти пацаны самостоятельно могут делать? Да ничего». Но в процессе эксперимента выяснилось, что у стариков нарушалась технология кирпичной кладки, они работали на глазок, а вот ребята работали, как их учили. У них четко была выставлена порядовка, организована работа с нивелиром, они в нужных местах делали высотные отметки, которые были необходимы для кирпичной кладки, для открытия простенков, для укладки перемычек и перекрытий, а самое главное, для монтажа сборной железобетонной лестничной клетки. Не было у них нарушений ни при монтаже маршей, ни площадок.

А старики работали на глазок: 14 ряд ‒ площадка, следующий ряд такой-то, и т. д. Начинают ставить марши, они не влезают. Что делать? Разбирают кладку, где-то долбят, где-то переставляют, то есть возни много, а время идет. Ребята дальше работают, а эти возятся, чтобы каким-то образом компенсировать допущенные накопленные погрешности.

Но самое интересное было другое. Каждый этаж имеет условно 35 рядов. У молодых ребят, которые работают с соблюдением технологии и швы выдерживают нормативные в 7,5 см., рядов получается больше. Потому что швы у них тоньше. Ну, пока возводили 1-й, 2-й этажи, это было незаметно, а когда вышли на 3-й этаж, то выяснилось, что кирпичные ряды по фасадам не подходят друг другу. Разразился скандал. Досталось Ивану Егоровичу и естественно мне: «Кто позволил?! Как так?! Разве это возможно?! Такие последствия!

Сначала меня отстранили от работы на этом доме, но потом вернули. Спрашивают: «А что делать?» Я говорю: «Ну, что? Вот, давайте вертикальный шов создадим, потому что по-другому никак». Ряды-то не совпадают. Вот таким образом на этом доме получилось, что два подъезда с одной стороны и три подъезда с другой разделяются осадочными искусственными швами.

Иван Егорович принял на себя всю ответственность. Мне даже выговора не объявили. Замял он скандал. А могла ведь тогда и закончиться моя строительная карьера на этом доме.

Личность руководителя на стройке определяет профессиональный почерк организации работ на стройплощадке, поведение специалистов и квалификация рабочих. Вот такой личностью для меня был Яков Ефимович Сигаль – управляющий трестом №49-м Главзапстроя Минстроя СССР. Так бережно и по-отечески беречь кадры мог только он. Растил, воспитывал, держал в узде, наказывал и поощрял, но не давал упасть и сломаться. За 8 лет работы в тресте, не было ни одного увольнения линейных работников среднего звена. А поводов было достаточно. Оберегал он нас своим личным участием и в работе, и в жизни. Примеров спасения «утопающих» было много, в том числе неоднократно спасал он и меня…

В моем понимании, Яков Ефимович был уникальной личностью. По прошествии стольких лет я убедился, что этот человек никому, ни при каких обстоятельствах, не давал попасть в беду. Даже тогда, когда случались неприятности в семье, на работе, первым, кто приходил на помощь, был управляющий трестом.

Представьте: четыре строительно-монтажных управления, более 500 рабочих, порядка 100 человек инженерно-технического персонала и, тем не менее, весь вот этот коллектив был у него под личным контролем. Он отслеживал, помогал, учил, воспитывал, и не бросал в трудной ситуации ни в каком случае. Я имею право так говорить на основе своего собственного опыта.

Вот один из случаев, произошедший у меня на стройке ‒ взрыв газа. Пострадали 12 человек, кто-то получил тяжелые ожоги, кто-то ‒ другие серьезные травмы. На меня было заведено уголовное дело. Однако, благодаря Якову Ефимовичу, события постепенно развивались таким образом, что основную вину на себя взял зампредседателя колхоза, где произошел взрыв ‒ герой Советского Союза, полковник в отставке. Яков Ефимович лично сотрудничал со следствием и доказал, что взрыв произошел из-за неисправности газовой аппаратуры, и всеми силами не давал упрятать меня за решетку. Это его заслуга, он берег свои кадры, и меня сберег. И это при том, что каждый раз следователи заканчивали свою работу со мной фразой: «Прорабы в зону очень нужны…»

А вот еще один пример, показывающий, насколько этот человек, мой учитель и наставник, заботился о своих сотрудниках. В Гатчине в 1970 году произошел взрыв газа в подвале старого жилого дома. После взрыва сложились перекрытия над подвалом, над первым, вторым и частично третьи этажами. Этакий «пирог» образовался одновременно с сильнейшим пожаром. Выгорело всё, что было между плитами перекрытий, включая и жильцов. Наружные стены выдавило, и в любой момент всё это месиво из потерявших форму и размеры элементов из бетона и арматуры, включая оставшиеся 4-й и 5-й этажи, могло сложиться и рухнуть.

Восстановление дома поручили тресту и стали подбирать специалиста по принципу готовности принять объект в работу. Два месяца претенденты отправлялись на осмотр и готовили свои предложения. Я к дому не подходил даже близко. Город маленький, а горе большое.

Вдруг на объект приезжает начальник отдела кадров треста, сообщает о вызове к управляющему треста после осмотра аварийного дома. Вечером в бытовке главного механика собрались все «линейщики» налили и трезво обсудили ситуацию. Позже я понял, что они знали больше, чем я, и тут же распределили мои объекты между собой. Под стук стаканов «где наша не пропадала» отправили меня домой. Целый день я потом бродил вокруг дома, совал голову, где она может пролезть. Сторож за ноги с матерком держал меня. К утру появились мысли.

Сначала – как законсервировать, чтобы здание не развалилось, а потом – как его восстанавливать. Разные предложения, как это делать, обсуждались и ранее, я об этом узнал позже. Яков Ефимович выслушал, расспросил подробности и заключил: «Приступай. Делай что знаешь, и будь, что будет, в обиду не дам, потому что те предложения, которые давали проектные институты и другие специалисты треста, нереализуемы. Положение «пан или пропал» стало почти правилом. Не пропал.

Что я сделал? Я попросил новые шпалы у железнодорожников. Этими шпалами обложил дом со всех сторон клетями, а на консоли этих клетей вывесил наружные стены и жестко закрепил их в пространстве. Таким образом, через оконные проемы все 5 наружных стен зафиксировались. Угроза обрушения всех пяти этажей снизилась.

Далее надо было раскрепить остатки межкомнатных несущих перегородок и перекрытий, соорудить новый пространственный каркас. Мой каркас – это изменяемая в процессе его создания металлическая конструкция, наподобие тех, которые делают мостовики, когда создают временные опоры для надвижки и сборки пролетов. В нашем случае это была система стоек – временных и постоянных, домкратов, клиньев и растяжек. Заранее запроектировать эту систему практически невозможно.

Справились мы с этой задачей не без трудностей, разбирая и неоднократно переделывая части каркаса для создания безопасной среды для разборки остатков бетонных элементов. Когда была ликвидирована угроза обрушения 4-го и 5-го этажей, в монолите восстановили все перекрытия, а потом удалось воссоздать и монолитные перегородки. Работа была проведена уникальная во всех отношениях.

У меня на столе был лишь справочник по строительным конструкциям, логарифмическая линейка и журнал работ, куда я записывал все те конструктивные решения, которые мы с рабочими воплощали в жизнь. Другой исполнительной документации не было. Я выдвигал предложения, с монтажниками и сварщиками обсуждали варианты исполнения и после согласования всеми исполнителями прорабатывал последовательность и технологию операций. Здесь и свела меня судьба с классным монтажником, монтажником «от бога», Олегом Литвиненко. Без его рабочей хватки, умения мыслить неординарно, смелости и, не побоюсь сказать, его героизма, проходили самые ответственные операции внутри дома. Постепенно раскрывался фронт работ для арматурщиков и бетонщиков. Надо отметить, что за время работы на аварийном доме у меня не было ни одного посещения руководства ПМК и треста, инспекторов и проверяющих. Работа велась втихую – без огласки, шума и пыли.

Наши судьбы с Олегом Литвиненко слились в крепкую дружбу, мы вместе потом организовывали работу строительных потоков в Гатчинском ССК.

Когда мы закончили восстановление дома, включая отделочные работы, состоялась представительная многочисленная государственная комиссия. Никто из членов комиссии, акт приемки не подписал – испугались. В Москву, в Госстрой, акт так и был отправлен с одной единственной подписью, с моей. А дом этот по адресу г. Гатчина, ул. 7-й Армии, 27, стоит, и еще долго будет стоять без единой трещины и следов трагедии.

В качестве благодарности мне было сказано: «Выбирай любую квартиру в этом доме». Но жена жить в нем отказалась ‒ там люди сгорели…

В процессе воссоздания этого дома много интересного происходило. В те времена подобные аварии замалчивались. Официальной информации по этому дому не было ни по телевидению и радио, ни в газетах. Но мне нужны были рабочие. Так появилась группа из пяти человек, которые должна были выполнять простейшие работы, типа разбора завалов и мусора. Но пошла ежедневная информация по голосу Америки о последствиях взрыва и ходе работ на доме. Причем информация, которую мог давать только тот, кто работает на объекте, да еще квалифицированным языком.

Вызвали, начали прессовать: «С кем общаешься? Кому передаешь? Явки на стол вот в таком-то виде». Я еще не отошел от предыдущих допросов и хорошо помнил, что в зону нужны прорабы. А вопрос был поставлен жестко ‒ меня в СИЗО до выяснения обстоятельств. И опять Яков Ефимыч по-своему, но жестко поставил вопрос: а кто будет восстанавливать дом? Желающих не нашлось. Так под непрерывным зорким оком спецслужб прошло полтора года. Вновь воспользовавшись своим авторитетом, управляющий трестом однозначно спас меня от жерновов машины защиты отечества от врагов народа. Потом выяснилось, что информацию действительно передавал один из этих пятерых рабочих, будучи корреспондентом радио «Голос Америки».

На примере этой аварии хочу сказать, сколько и каких ошибок было совершено в процессе производства работ, ведения следствия, экспертиз и решений судов. Сейчас я работаю в «Союзпетрострое» экспертом по оценке квалификации главных инженеров проектных и строительных организаций. Рассматривая ту давнюю ситуацию с позиции эксперта, можно понять и определить причины взрыва и ответственность причастных к строительству и эксплуатации инженерных систем.

После всех разбирательств наказали, как говорится, «стрелочника». Дали 8 лет строгого режима прорабу, который прокладывал газопровод.

Очевидно, виноваты в создании аварийной ситуации были и те, кто строил теплотрассу. Газ свободно наполнял подвал дома. Любые вводы воды, тепла, газа должны герметизироваться. Это не литры, это десятки кубов газа выходили в атмосферу. По факту произошел разрыв сварного шва вблизи железобетонного короба теплотрассы. Газ постоянно, не и один день, наполнял подвалы соседних домов, соединенных теплотрассой. Взорваться и гореть мог и соседний дом. Жильцы трижды (!) вызывали газовую службу, и вместо того, чтобы проверить и отключить магистральный газопровод, все время лишь отключали газ в квартире жалобщиков. Приходили, перекрывали газ и все ‒ больше ничего не делали.

Виноват также главный инженер того предприятия, которое обслуживал этот газопровод. Это непростительная халатность с его стороны. А он избежал ответственности. Как избежали ответственности те, кто прокладывал теплотрассу, кто принимал ее без герметизации. По газопроводу без ограничений ходили тяжелые 20-ти тонные самосвалы. Работа тяжелой техники на трасе газа никого не интересовала. Трубу просто раздавили.

Двенадцать (!) человек ушли из жизни. А наказали прораба, который прокладывал газопровод. Следствие и заключения экспертов оказались не на высоте. Нашли «стрелочника».

А вот еще одно интересное событие из работы в тресте №49. В 1968 году руководством области было принято решение сделать подарок к очередной Сессии Верховного Совета. И в качестве подарка, этакой яркой фишки в докладе председателя Леноблисполкома на сессии был придуман внеплановый ввод школы на 1200 мест в селе Рождествено Гатчинского района.

Школа в это время уже была в процессе монтажа трестом №5 в Ленинграде. Вот ее и начали демонтировать и гнать изделия в марте в поле.

Начинал этот объект не я. Там был бывший военный строитель, капитан, который кроме громкого мата ничем не отличился. В мае меня туда направили, чтобы к сентябрю (!) успеть школу открыть и запустить вместе с водой, канализацией, очистными сооружениями, котельной и дорогами. Опять я попал в ситуацию «пан или пропал»!

Нагнали мне еще и уголовников, так называемых «химиков». Это заключённые со сроками больше 5-ти лет.

Чем знаменателен этот объект? Если приходит машина, условно, с пиломатериалами, и эти пиломатериалы не уложены до конца смены в дело, то утром этих досок уже не найдешь. Все разворовывалось. А доказать, что это сделали зеки, было практически невозможно. Куда бы я ни обращался, был один ответ ‒ не жалуйся, а следи. А что может сделать сторож против уголовников? Ничего, сторожа прятались от них. В итоге я вынужден был перенаправлять на эту школу все строительные материалы с других объектов, которые вел до этой школы.

В итоге у меня появился перерасход строительных материалов на сумму свыше 50 тысяч, а это растрата (хищение) государственной собственности в особо крупных масштабах. И опять уголовное дело.

И опять благодаря Якову Ефимовичу я остался на свободе. Он закрыл все вопросы. Постепенно ‒ в течение трех лет ‒ восполнялся дефицит стройматериалов на оголенных объектах.

Уголовное дело висело больше двух лет. Меня периодически вызывали в отдельные кабинеты и говорили: «Пришла разнарядка на прораба в зону. А Вы кандидат № 1, так что готовьтесь». После этого подключался Яков Ефимович, меня прикрепляли к очередному провальному объекту и на какое-то время не трогали.

Вспоминаю афоризм тех лет. Любое новое дело проходит пять этапов:

1. Шумиха
2. Неразбериха
3. Поиски виновных
4. Наказание невиновных
5. Награждение непричастных.

На этом объекте я пережил эти этапы в полной мере, включая последний. Награду за внеплановую школу получил председатель местного сельского совета. Он стал Героем Социалистического труда. На объекте я его не видел. Познакомились позже случайно. По гарантийным обязательствам с котельщиками был на объекте. Подходит храбрый упитанный мужичок, представляется и в ультимативной форме не предлагает, а обязывает выполнить ремонт кровли на здании сельсовета. Ответ был ярким. Зло взяло. Мужики держали меня за руки. Я под следствием как расхититель социалистической собственности в особо крупных масштабах. Дорогой ребята пожалели, что удержали меня. Объект был сдан к началу учебного года. Ребят, правда, набралось только на два класса, а школа построена на 1200 мест… Объект по сложности и нелепости достался тяжело. Телевизионный «ЁЖ» дневал и ночевал на объекте. Начальство отмечалось регулярно. Уверенности не было, что справлюсь. Начинал «пан или пропал» Не пропал.

Решением правительства РСФСР было принято решение о переводе производство мяса и молока в Ленинградской области на индустриальные рельсы. Решением Госстроя был создан Гатчинский сельский строительный комбинат для массового производства комплектов изделий для комплексов крупного рогатого ската по типу ДСК. Первым директором ССК назначен Михаил Яковлевич Качанов, который ранее занимал должность главного инженера Гатчинского ДСК. Началось формирование основных руководящих кадров.

Мне предложили должность главного строителя и обязанностями заместителя главного инженера. Работа новая, нетиповая. Ответственность высокая. Ситуация традиционная: «пан или пропал». Не пропал.

Почему он меня к себе взял? Я до сих пор могу только догадываться, не спросить, его уже нет с нами. Видимо, дело в том, что на мою должность уже были направлены люди из Министерства и Главка. Но после того, как он познакомился с этими кандидатами на должность главного строителя, он понял, что, карьера карьерой, протекция ‒ дело понятное, но работе это не поможет. Поэтому он запросил в 49-м тресте лучшего прораба. Им оказался я, и вот в течение шести лет я стройку комбината поднимал с нуля.

Мишей я его называю, потому что мы довольно близко с ним сошлись как единомышленники при решении стоящих перед нами порой неподъемных задач.

В жизни любого специалиста есть люди, которых принято называть наставниками. Миша столько меня «наставлял», что забыть невозможно. Строители не отличаются этикетом в своих взаимоотношениях. Это, как правило, мужской разговор личностей, претендующих на лидерство без церемоний и двусмысленности.

Первые слова, которые я от него услышал, были: «Запомни, на стройке власть не дают, а власть берут. Независимо от того, кто стоит наверху. Если ты главный строитель, то об этом должны знать все, и чувствовать все в ближайшем окружении. И он меня не просто за рукав вел. Гонял, наказывал, требовал, но прежде всего поддерживал. Надо было поднять строительную технологию на уровень поточного производства. А по факту: бездорожье зимой и летом, отсутствие кадров, сложности с транспортом, нехватка строительной техники, дефицит строительных материалов и т. д.

Я Мише обязан становлением меня как профессионала по организации строительного производства. Работая простым начальником участка, прорабом, мастером, я был только участником строительного процесса. А вот работая на комбинате, я уже сам создавал условия производства. Создавал предпосылки к слаженной качественной работе всех звеньев производственных мощностей комбината. И если бы не Миша, мой учитель и наставник в этом деле, я шесть лет на этой работе бы не продержался. За период с 1974 по 1980 гг. построены 27 животноводческих комплексов на 800 и 1200 голов и выведены на проектную мощность. В Ленинградской области выросло производство молока и мяса. В линейке объектов комбината появилась вся номенклатура производственных сооружений сельскохозяйственного назначения, включая соцкультбыт.

Это трудовой подвиг, где впереди шли трудовые коллективы, созданные и воспитанные «буграми» (бригадирами) Олегом Литвиненко и Евгением Пучковым, которых я привел с собой как первопроходцев. Они создали профессиональную школу первичного звена строительного производства.

Комбинат стал дрейфовать в сторону производства железобетонных изделий. Стройка уходила на второй план. Наступила человеческая усталость, просто выдохлись. Пост директора Михаил Яковлевич оставил, следом ушел и я.

Работая главным строителем Гатчинского сельского строительного комбината, мне пришлось столкнуться не один раз с проектными решениями, которые не соответствовали уровню технологичности на стройке и жалобами по эксплуатации наших сооружений.

Сложная система навозоудаления на животноводческих комплексах – большая проблема во всех отношениях. Проект предусматривает лотки, по которым непрерывно двигаются скребки. Чем она непригодна и чем крайне неудобна в монтаже? Интенсивное стирание ликвидирует защитный слой бетона, сгорает в агрессивной аммиачной среде металл и, как результат, частая замена лотков. Вес бетонных лотков за 300 кг не позволял монтировать их малой механизацией, а трудозатраты монтажников на их укладку затягивали сроки строительства. Мое обращение по замене бетонных лотков на фибробетон в Госстрой было результативным. Тему поручили разрабатывать ЛЕНЗНИИЭП (Ленинградский институт зонального экспериментального проектирования) Так я познакомился с руководителем сектора дисперсных материалов, в то время кандидатом технических наук, Львом Григорьевичем Курбатовым. Так сложилось, что до последних его дней мы шли по жизни рука об руку.

В то время шли поиски конструкции колпака для атомных реакторов военного назначения. Бетон, как строительная конструкция отдельно от армирования не работает. А если вводить арматуру в виде сеток, то арматура становится мощной антенной, накапливающей электромагнитный потенциал. Неконтролируемые магнитные поля в зоне работы реактора недопустимы. Стали искать возможность создания бетонного колпака, достаточно прочного, но не имеющего экрана армирования.

Группой ученых института ЛЕНЗНИИЭП было предложено попробовать армировать бетонную смесь отрезками тонкой пружинки, длиной 35-40 миллиметров. Тонкостенные пружинки вводились первоначально в сухую смесь и при замешивании смеси с водой получалось сплошное во всех направлениях армирование тела бетона. Отрезки пружинок не могли накопить электрический потенциал, а прочность конструкции в итоге превосходила прочность обычной железобетонной конструкции. В результате была получена конструкция без наведённого электрического потенциала с большей прочностью и меньшим весом. Получены новые характеристики прочности бетона на сжатие, растяжение, срез, морозостойкость, вязкость, тягучесть, истираемость и т. д. С этого шага практического применения фибробетона началось его внедрение в практику строительства, как отдельного вида материала со свойственными только ему характеристиками.

Вернемся к лоткам навозоудаления. Железобетонные лотки имели толщину 75-90 мм. Фибробетонные лотки, изготовленные по технологии погиба, имели толщину 25-30 мм при тех же характеристиках на прочность и высокую износостойкость. Срок службы лотков вырос в разы. Выходя наружу в процессе эксплуатации, стальные пружинки не давали разрушаться материалу лотка. Да и сама сталь пружинок по сравнению с обычной арматурой не столь подвержена разложению в аммиачной среде. По тем временам это было достижение по всем параметрам стоимости, материалоемкости и работоспособности конструкции.

Была изготовлена опытная партия тонкостенных лотков, получена оценка, добро от заказчика, разработана техническая документация на производство. Ура! Но не тут-то было. На комбинате новость встретили с прохладцей, а новая технология производства лотков и вовсе была встречена «в штыки». Занимайся своей стройкой, а конструкции и технологии не твоё дело. Обидно, результаты двухлетней работы над изделием в корзину?

И тогда я второй раз я напросился на прием к начальнику главка Корнелию Аркадьевичу Глуховскому. Так и так. Вот я как главный строитель не могу оставить без внимания разработку ЛЕНЗНИИЭП. Надо делать эти элементы навозоудаления из нового материала сталефибробетона.

Ответ: «Николай Александрович, я готов Вас по головке погладить за предложение, но разрешить производство не могу. Если в Минстрое узнают, что есть материалы, позволяющие сократить материалоемкость изделий в разы, фонды на материалы зависнут. Вцепятся, будет только хуже, пока разберутся, что к чему. Мы же на миллион рублей СМР получаем определённое количество щебня, цемента, металла, стекла и так далее. Это соль строительного производства. А главку могут частично сократить фонды на арматуру. Если умеете делать тонкостенные изделия, так делайте, но арматуру на эти объемы не дадим…

И Корнелий Аркадьевич распорядился так: «Организовывай производство лотков, где хочешь, только не в Главке. Вот там, где организуешь, там и делай, я тебе помогу».

Я организовал его в колхозе, в качестве подсобного производства. В итоге производство лотков и других элементов из фибробетона отработало 7 лет.

Ну а первый раз я был у начальника Главка с просьбой переподчинить завод ЖБИ. Завод жил своей жизнью, планировал выпуск изделий на свой лад. Стройка то заваливалась изделиями, то голодала. Новое руководство комбината помогать мне двигать вопрос переподчинения завода комбинату струхнуло. Корнелий Аркадьевич внял моей просьбе и ввел своим приказом завод в состав комбината. Ряды недоброжелателей дружно пополнились. «Выскочка», «знай свое место», «больно умный», «лезешь не в свое дело» и т. д. Пережил.

После этого работа с фибробетоном как материалом и технологией производства тонкостенных пространственных конструкций методом погиба свежеотформованной смеси продолжалась. Была попытка защиты кандидатской диссертации. Сотрудничество с институтом ЛЕНЗНИИЭП и лично с Л.Г. Курбатовым не прерывалось до ликвидации организаций Госстроя на территории страны.

Работа на ССК постепенно становилась рутинной. Ушел мой учитель и наставник М. И. Качанов. Началась череда смен руководства комбината. Появилась возможность моим недругам поквитаться за те неудобства, которые шли от меня. Я оказался в полном смысле в опале. Засуетились и местные органы типа народного контроля. Коллеги по работе на других предприятиях стройиндустрии оказались по другую сторону от меня. Вменяли всякую чушь, типа оплата труда рабочих не соответствовала квалификационному списку и т. д.

Понимая ситуацию, я опять обратился к начальнику главка К. А. Глуховскому. «Да, — говорит он, -съедят. Давай, я приму тебя к себе главным инженером Управления сельского строительства. Тут тебя не достанут. Предложение было для меня столь неожиданным, что, сказать по правде, я растерялся. Надо напомнить, что мне тогда было всего 34 года. А должность – уровня номенклатуры обкома. Но там решили по-другому и назначили меня заместителем генерального директора объединения совхозов Гатчинского района Ленобласти. Так я оказался в системе Минсельхоза.

Шесть лет я осваивал новую профессию службы заказчика. Получалось неплохо и меня перевели в областное управление сельского хозяйства руководителем отела стройиндустрии. Так я оказался в подчинении Владимира Ивановича Никулина начальника Управления сельского хозяйства Ленинградской области, заместителя председателя Леноблисполкома.

Почему я хочу о нём здесь рассказать? Этот человек взял на себя смелость, несвойственную для его прямых обязанностей, принять и поддержать меня в двух начинаниях.

Первое ‒ это использование дисперсно-армированных материалов: то, что называется сегодня фибробетоном. Л. Г. Курбатов, В. И. Никулин и я организовали опытное производство ангаров из фибробетонных элементов для хранения сельскохозяйственной техники. Производство создавалось с целью отработки технологии производства изделий и долгосрочных научных испытаний зданий на прочность и долговечность в процессе эксплуатации в натуральных условиях. Тем самым была создана научная база для исследований нового материала и принципиально новых технологий на базе опытного производства. На снимке мы видим арку, пролёт которой 15 метров, высота ‒ 6 метров.

Выполнена арка из отдельных пространственных элементов методом погиба свежеотформованной плоской тонкой фибробетонной смеси. В самой тонкой части изделие имеет толщину 17-27 мм. Элемент имеет внутренние ребра по 45 мм и наружные по 75 мм толщиной. Длина одного элемента составляет 5,5 метров, имеются накладные стальные болтовые узлы крепления для сборки арки.

Фибробетон – это цементно-песчаная смесь с заполнением мелким гранитным щебнем фракции 2-4 мм и стальными и хаотично расположенными пружинками. Пружинка рубится по длине в зависимости от назначения конструкции и толщины изделия на специальном устройстве. В своё время на рабочий образец линии производства сталефибробетона я получил патент. Пружинка равномерно вводится в сухой замес в бетономешалку с вертикальным рабочем валом.

Таким образом, имеется материал, который работает и на растяжение, и на сжатие, и на срез, и на тягучесть, то есть, очень напоминает по физическим характеристикам работу металла.

К сожалению, когда уже началось опытное производство таких сооружений, в НИИ железобетона не утвердили технические условия, не были готовы ГОСТы. А с развалом СССР и министерств, опытное производство закончило свое существование.

Судьба опытных сооружений из сталефибрабетона осталась без научного сопровождения и постепенно выбыла из эксплуатации по безхозности и наличию дефектов, выявленных после десяти лет эксплуатации.

Второе. Владимир Иванович Никулин поддержал меня при создании строительных кооперативов в районах Ленинградской области под названием Райагрострой. В то время к кооперативам наше государство относились крайне настороженно, поскольку местные чиновники не имели возможности каким-то образом влиять на работу этих образований.

Кооператив ‒ это частное предприятие, его организовывают физические и юридические лица для выполнения стоящих перед ними задач. Острая нехватка строительных материалов, недостаток лимитов на капитальное строительство приводили к тому, что строились хозспособом объекты без проектов, людьми без профессии и квалификации. Качество СМР низкое, а работоспособность строительных конструкций – непредсказуемая. Так вот, чтобы поднять уровень и объемы подрядной деятельности, мной было предложено создавать строительные кооперативы в районах Ленинградской области.

Управление сельского хозяйства, в том числе и я, занималось обеспечением этих кооперативов строительной техникой и материалами, работая с Госстроем, Госпланом и Минсельхозом. Мы добились выделения лимитов на строительные материалы и технику для этих кооперативов. Создалась параллельная структура, наряду с Главзапстроем и Главленинградстроем, которая выполняла работы на объектах небольшой сложности, крайне нужных для села. Это был скачок в системе организации строительной деятельности на местах. Были созданы Главк Леноблагрострой, где я стал главным инженером, и сеть строительных кооперативов в районах Ленинградской области. Райагрострои, которые создавались как кооперативные, со временем были приватизированы и успешно продолжили свою работу как частные предприятия.

Закончилась моя карьера как административного работника в 1990-е годы.

Чем знаменательно это время? Безработица. Люди брались за всё, за что только можно только было ухватиться. Занимались торговлей, перепродажей, становились «челноками», возили товар из Польши и других стран.

Я собрал знакомых мне инженеров-строителей и проектировщиков и дал им работу. В штате на постоянной основе стало работать до 50 человек. Была достойная оплата по тем временам, да и работа интересная.

Учитывая непобедимое желание что-то делать самому, я тогда организовал три предприятия. Во всех трёх я был учредителем. И на каждом из этих предприятий были исполнительные директора, которые занимались каждый своим делом. Строительная организация строила объекты «новым русским». Первым из них было частное предприятие ИП «Инжстройсервис».

Второе предприятие ИП «ФБК» было организовано на арендованных мощностях. Это был небольшой цех на одном из предприятий Минобороны в пос. Войсковицы Гатчинского района. Там я организовал производство сборных фибробетонных конструкций, которые предназначались для банковских хранилищ, сертифицируемых по 11-му классу устойчивости. Для понимания: 13-й класс устойчивости, это когда хранилища не подлежат взлому. Получил адресную программу от Центробанка РФ и стал наращивать мощности предприятия.

Третье предприятие было проектным, ИП «Инжиниринг» для обслуживания стройки, производств ФБК, разработки ТУ на выпускаемую продукцию и ее продвижения на рынке.

Урок №1

Первая попытка моей предпринимательской деятельности закончилось плачевно. Как говорят: опережать время ‒ это дело опасное. Там, где хоть что-то приносит прибыль, начинались попытки криминалом подмять эти предприятия под себя. Я попал под «тамбовцев». Поначалу, пока мы только становились на ноги, меня не трогали, наоборот, где-то даже защищали. Так прошло 3 года. А вот тогда, когда производство для банков вышло на финишную прямую, начался ползучий рейдерский захват моих предприятий. В течение года было отказано в продлении аренды цеха, у меня сманили ведущих специалистов, посыпались сроки исполнения заказов, пошел возврат полученных авансов, нависла налоговая. Предприятие в финансовых тисках теряло заказы и людей. Был и другой звонок. Учитывая, что появились заказы от Центробанка для строительства банковских хранилищ, а это достаточно серьёзные деньги, глаз на это производство положили конкуренты.

Урок №2

Шел процесс формирования заводской технологии производства банковых хранилищ. Требовалось постоянно повышать квалификацию обслуживания технологических операций. Простои и поломки, брак и неконтролируемые издержки не давали планировать производство. Рынок, так удачно раскрытый для фирмы Центробанком РФ, требовал контрактной и договорной дисциплины.

И вот удача. По совету одного из партнеров по монтажу моих изделий, мне предложил свои услуги отставник инженерных войск – майор с рекомендацией и проверенными деловыми способностями. Постепенно новый специалист прохошел на рабочих местах практику получения сталефибробетона и производства изделий из него. Прошло менее года. Как оказалось, это был «засланный казачок» от конкурента.

Для монтажа сейфингов мне были нужны монтажники, которых у меня на производстве не было. Поэтому мне в помощь предложили партнера. И это тоже оказалось подставой. Под предлогом ремонта у меня забрали часть оборудования, которое потом отказались возвращать. А пару месяцев спустя пришли некие люди и потребовали отдать им оставшееся оборудование и сам бизнес. Я отказался. Пошли разборки между «крышами»

ИП «ФБК» имело автопарк из семи автомобилей, торговые точки, несколько промышленных бетономешалок, где-то 120 тонн дорогостоящей оснастки, уникальный инструмент и т.д. Всё это пошло, как говорится, прахом. Забрать-то предприятие ИП «ФБК» у меня забрали, а что делать дальше ‒ мозгов им и не хватило. Поэтому производственная деятельность постепенно сошла на нет. С другой стороны 5 лет производства ФБК в условиях разрухи и безвластия давало работу коллективу предприятия. А это немало.

Для меня были последствия очень серьезные. В процессе судебных разборок была описана квартира, личное имущество, личный автомобиль. Нависла угроза над семьей. В предприятия были вложены немалые средства семьи, в том числе и заемные. Ушли годы, чтобы восстановиться «духом и телом»

«Партнеры» отступать не собирались и сделали ход конём. Образовалась небольшая задолженность по электроэнергии и налогам. А причина какая? Вся корреспонденция проходила через проходную военного завода, и часть этой корреспонденции просто до меня не доходила, тонула где-то у военных. Этим-то и воспользовались мои недоброжелатели. Без моего присутствия было вынесено решение суда о принудительном погашении задолженности: изъять часть оборудования предприятия. Приехало семь бригад под руководством того майора и за неделю вырезали всё подряд на металлолом.

Позже мне сказали, что судья, которая вынесла решение, взяла 2000 долларов взятки. Сейчас это не проверить и не подтвердить, но, тем не менее, предприятие у меня отжали. Это и есть в чистом виде коррупция.

Урок №3

Без моего личного непосредственного участия в деятельности фирмы ИП «Инжстройсервис», она плавно прекратила свое существование. Началось с воровства со складов строительных материалов, потом фирму лишили аренды офиса в центре города, прекратилось кредитование оборотных средств, разбежались «друзья», на которых мной была возложена ответственность. Подтвердилось жесткое правило: бизнес и друзья не совместимы.

Урок №4

Как показывает практика и собственный опыт на ошибках мало кто учится. На предприятии ИП  «Фибриндекор» не хватало оборотных средств. Банки требовали ликвидные залоги в виде моей квартиры. Директор гостиницы в Пулково, которому я как подрядчик воссоздавал балконы, предложил мне финансовую помощь на условиях вхождения в учредители предприятия. При расторжении аренды с Пулковской обсерваторией производство остановилось. Начались разборки с новым учредителем. Как потом оказалось, в прошлом мой новый соучредитель – офицер налоговой в Казахстане с криминальным следом. Опять пошли угрозы мне и детям. Только вмешательство крупной адвокатской конторы и следственных органов успокоили партнера.

Урок №5

На одном из моих объектов ко мне подошел солидный, хорошо с иголочки одетый и очень вежливый человек и спросил: может ли моё предприятие в Петергофе построить дом. Я ответил, что я другого-то и не умею, только строить. А что для этого требуется? Надо посмотреть участок, огородить его, сделать обследование, согласовать с Вами проект и начать работать”. Что для этого требуется ещё? Я говорю: “Ну, какая-то сумма аванса и договор. Договор, говорит, потом, сначала сумма называется. Через час названная сумма появляется у меня на столе, но в два этапа.

Заходят разные личности, молча кладут деньги и уходят. Сижу работаю. Приходит женщина и спрашивает о сумме. Вынимаю ящик стола и предлагаю посчитать. Названная мной заказчику сумма не набирается. Мне предлагается подтвердить получение полностью заявленного аванса. Я предлагаю забрать деньги и расстаться. После звонка дамы заходит заказчик и долго молча смотрит на меня. Ни слова не говоря уходит. Ящик лежит на столе. Заходит «амбал» встает у двери… Дама убегает. Скоро забегает «шурик» в тренировочном костюме, суетится, явно нервничает, но кладет очередную пачку денег. Пересчитываю. Сумма соответствует заявленной. Забегает насмерть испуганный мой водитель, лица на нем нет. Его заперли в другой машине и не выпускали все это время.

Я только потом узнал, что это был господин Кумарин, «Ночной губернатор Санкт-Петербурга». Оказалось, что он мой заказчик. В течение трех лет ИП «Инжстройсервис» выполняло строительно-монтажные работы на «доме пионеров». Так местные назвали строящуюся усадьбу. Лично вел учет каждого гвоздя, каждого кирпича, не допускал никаких неучтенок, отчитывался в налоговой и так далее ‒ это меня по жизни и спасло.

По каким-то причинам строительство «Дома пионеров» остановлено, и возобновлено через два года уже без меня.

В один прекрасный день на доме начали работать оценщики для подготовки продажи строения. Оценка производилась разными фирмами. Мне показали работу оценщика на сумму выше затрат заказчика в 129 тысяч долларов. Разницу в затратах заказчика и «рыночной» стоимостью дома мне предъявили в качестве долга.

Ребята, как хотите, я ни копейки не взял. Мне отвечают, мол, такого быть не может, все прорабы и все строители ворьё, значит, какая-то сумма у тебя всё равно осталась на кармане. Были подняты все документы за 2 года, откуда я получал кирпич, щебень, доски, гвозди, всё, что на стройку шло. Всё подняли по тем накладным, которые я им предъявил. Всё сходится, затраты подтверждаются. Подняли ведомости оплаты строительных работ, и здесь суммы с опросом рабочих сходятся. Не в чем меня обвинить. И тем не менее заявлено, что я им должен.

Что в таких случаях делать? Мне было сказано: “Если Вас, Николай Александрович, кто-то пригласит в определенный кабинет, то мы уверенно знаем, что Вы с потрохами нас сдадите.… Вы многих из нас знаете в лицо, Вы не дурак и понимаете, как и откуда идут деньги на этот объект. Поэтому Вы или с нами, или Вас не будет. Вы сейчас возвращаете нам деньги, потому что мы продаём этот дом, но допустить, что мы окажемся в убытке, мы не можем. Квартира, машины наши. Надо отрабатывать долг.

 Мы даём Вам время ознакомиться с Новгородом. Вы будете помогать нам в той деятельности, которую мы ведем в области строительства”. “Мы видели, как качественно организованы СМР на доме. Ваша задача ‒ ознакомиться с теми стройками, которые ведутся в Новгороде и в его пригородах и выявить элементы некачественно выполненной работы. Это всё, что от Вас требуется. Больше Вас там на этом объекте никто никогда видеть не будет. А дальше ‒ не ваше, а наше дело”.

Что дальше ‒ как это делается? Приходит кто-то на объект, когда там появляется хозяин, и начинает разборку. “Что ж это у вас тут творится?! Кого вы тут приняли на работу?! Кто тут ведет работы? Перемычки у вас вкось и вкривь, там швы каменной кладки расползаются, гидроизоляция не выполнена, нет того, нет другого! Это настолько плохо, а это ещё хуже, таких строителей отсюда надо гнать”. Ну, любой, кто слышит подобное, да еще и видит, что, действительно, нарекания справедливы (собственнику показывают перечисляемые элементы некачественно выполненной работы определенные мной), понимает, что имеет место брак.

А дальше начинается: а сколько это стоит?” О! Да мы вам в 2 раза дешевле можем построить. И действительно, приходят люди на этот объект, исправляют некачественно выполненную работу, выполняют работы намного дешевле. Но за это время знакомятся с заказчиком, выясняют, откуда у заказчика деньги. Ну, а дальше что делают бандитские группировки? Отбирают и бизнес, и дом.

Ситуация не из простых. Надо искать выход. Приехал я к своим знакомым, которые работали помощниками губернатора Ленинградской области. Мужики, что делать? Ну, что-то же надо делать!!! … Надо тебя куда-то спрятать. Была организована мне поездка в США для обмена опытом… Ну, а дальше, дальше уже государство «тамбовцами» занималось. В живых этих резвых ребят осталось мало. А оставшиеся перекрасились.

Это был еще один урок 1990-х годов. Продажа дома была инсценировкой только для меня.

Можно ещё несколько эпизодов вспомнить по этому поводу. Но у меня из-за этих передряг стала болеть жена, Вера Федоровна, угрозы поступали детям, у дочери сожгли машину. Поэтому я лично вынужден был прекратить деятельность как предприниматель ‒ надо было беречь здоровье своих близких.

Свой бизнес я начинал и закрывал неоднократно. Хотелось претворить свои замыслы в сфере строительства вопреки всему.

Так бесславно, как казалось тогда, прошло 6 лет. Но на самом деле был получен огромный бесценный опыт выживания в новых условиях хозяйствования, которые сформировали во мне другую личность.

Жизнь продолжалась, события сменяли друг друга. Я успел по совместительству возглавить фонд поддержки предпринимательства Гатчинского района. Встраивался в новые организационные формы хозяйствования, упорно учился. Помогал вновь начинающим и практикам на собственном опыте создать свой бизнес в США и Англии.

Полученные сертификаты открывали большие возможности в сфере экономических практик, давали мне право преподавать, вести консультации, участвовать при рассмотрении заявок на кредиты и финансирование нового бизнеса в банках. Однако применение собственных накопленных инженерных практик перевесили соблазн консультационной деятельности. Надо искать и делать свое дело. Я так и делал. Пройдя весь тернистый путь предпринимательской деятельности, я об этих наполненных событиями годах не жалею. Трудно – да. Опасно – да. Но это и есть мое дело.

Шел 1996 год. Налаживались по частной инициативе неправительственные отношения с нашей страной и США. Инициативной группой в Санкт-Петербурге были отобраны 12 специалистов со всей России по приглашению РОТАРИ-клуба штатов Техас и Арканзас для обмена опытом по производству строительных материалов и организации предпринимательской деятельности. По прибытии в штаты расселили нас по семьям членов клуба, а сам клуб организовывал производственную программу.

При посещении предприятий в нашу обязанность входила сравнительная оценка технологических процессов с принятой в России. Сама по себе рабочая программа была обширна, крайне интересна и познавательна. Кроме производственной тематики шел активный процесс изучения загадочного русского с одной стороны и делового американца с другой стороны.

Скажу о главном. Во время командировки возникло стойкое осознание ценности русского мира, человека в стране, в России на примере быта и производственной деятельности.

По широте взглядов, мотивам принятия решений, поведения в быту и в обществе, поставленных в жизни целей им до нас далеко. Это надо было понять для собственной самооценки и самоуважения к себе.

Наши предприятия ничуть не хуже в смысле технологий. Культуру производства я там видел и на высоте и наоборот. Там, где работают иммигранты, свинарник. Там, где десятилетиями чтят традиции предприятия, существует жесткий регламент технологических процессов, где средний стаж работы на фабрике составляет 24 года, где главным топ-менеджером является специалист по кадрам, «картина маслом». Расскажу об одном из предприятий нашей программы, где мне предлагали закрыть вакансию главного инженера (технического директора фабрики) по производству фанеры. По истечении испытательного срока забрать семью. Контракт на три года. Оплата 36 долларов в час. Полный пансион. Половина на карту, вторая остается у предприятия. Это страховка на непредвиденные ситуации по моей вине.

Мой гид и переводчик, бывший служащий Мурманского пароходства, который был забыт нашей страной в Канаде без средств к существованию в связи ликвидацией представительства РФ. Он на примерах рассказывал, как наши мужики оставались без цента, бомжевали и теряли любую надежду вернуться домой.

Несколько слов о особенности этого предприятия. Само по себе это резервация. Генетически модифицированная сосна у них растет 25 лет и значительно превосходит размеры нашей 100-летней. В зависимости от возраста делянки каждые 5 лет фанерная фабрика следует за созревающим лесом. Оборудование монтируется под открытом небом на новом месте. Защита от непогоды – только навес над рабочим местом оператора. На цикле технологического перемещения оборудования по приличным бетонным дорогам на новую делянку идет замена оборудования, его дефектовка и модернизация процесса производства. Перемещается все оборудование с законченным циклом изготовления пластов фанеры толщиной 170-310 мм. Шпон фанеры от этой сосны толщиной 8 мм. Древесина рыхлая, для деревянных конструкций не пригодна.

Полученные спрессованные пласты шпона потом оформляют в виде панелей для строительства полносборных зданий.

Производство безотходное. Судя по состоянию оборудования прибыльное. Нелегал получает 7,5 доллара в час, легальный рабочий 13,5 доллара. По наблюдениям, есть наркоманы. Жуют какую-то гадость постоянно. Живут там же на территории предприятия в строениях из той же фанеры. Канализации и очистных сооружений я не заметил.

Узкая специализация сотрудников фабрики не дает принимать грамотные решения в процессе эксплуатации оборудования, а также при перемещении и монтаже его на новой делянке. В силу двух полученных мной базовых образований и накопленного опыта мне легко было вникнуть в технологию предприятия, судить об устойчивости работы пневматики, гидравлики, машин и механизмов и т. д. Уровень моей компетентности приводил в замешательство принимающую сторону.

Пытались даже «женить», чтобы задержать меня в Техасе. Вернулся домой без сожалений. Жена и дети поддержали меня. Мой дом – Россия.

По возвращении в Россию участники программы создали в Питере Ротари-клуб «Белые ночи». Задача клуба – оказание помощи людям, попавшими в трудную жизненную ситуацию. Членами клуба с моим непосредственным участием был спасен от продажи и разграбления народный музей станционного смотрителя в Выре Гатчинского района.

Так, через клуб наши судьбы переплелись с Михаилом Ивановичем Саленко.

В трудную минуту, когда я решил поставить точку в предпринимательской деятельности, Михаил Иванович помог защититься квалифицированными адвокатами от преследований криминала и предложил продолжить работу по проектированию его объектов. Пять лет плодотворной совместной деятельности воспринимаются мной с большой благодарностью.

В 2015 году случилась трагедия с моей дочерью. Михаил Иванович принял самое деятельное участие в ее судьбе. По его рекомендации я прошел аттестацию эксперта по оценке квалификации специалистов 7-го уровня по организации строительной и проектной деятельности на должностях главных инженеров.

В настоящее время, благодаря накопленному производственному и жизненному опыту участвую в подтверждении квалификации организаторов проектирования и строительства в качестве эксперта центра оценки квалификации Союзпетростроя.